Линия огня - Страница 37

Пожалуй, на такой высоте нас уже могли достать из пулеметов. Однако за несколько секунд до того, как мы забуксовали на склоне, серое рыло броневика уползло обратно за край канавы. Видимо, поняв, что здесь БТР совершенно бесполезен, его командир решил сделать что-нибудь более внятное – например, на всякий случай перекрыть нам путь к Зоне.

Наконец ударили штурмовые винтовки – одновременно две или три, и глинистый склон перед нами покрылся отверстиями пулевых попаданий. Такие дырки оставляют вонзившиеся в землю болты, если горстью бросить их в центр гравиконцентрата. Полетела в разные стороны разорванная в клочья трава. Натужно взревев, автомобиль отвоевал у склона еще сантиметров тридцать и снова забуксовал. Нам не хватало до края всего ничего – запросто можно было допрыгнуть из боковой дверцы. Однако на хрена же прыгать, если нам позарез нужен джип, чтобы продолжать погоню?!

Я на мгновение отпустил машину, позволив ей чуть сползти по склону, а затем снова бросил ее вперед, надеясь, что на новом месте колесам будет за что зацепиться. Как-то же мы все-таки забрались до этой рекордной точки. Джип тяжело пополз вверх и снова замер на прежней отметке: видимо, размытая дождями земля долгое время понемногу обваливалась с края канавы вниз, образовав здесь неприступный вертикальный порожек, скрытый густой травой, через который мы никак не могли перевалить.

Автоматные пули с неприятным звуком начали ударять в крышу джипа – в такой позиции она представляла собой самую удобную мишень. Хорошо, что расстояние было достаточно велико, чтобы солдаты смогли запросто продырявить укрепленный корпус армейского внедорожника. Пулеметы БТРа, разумеется, сделают это без труда, но проблемы надо решать по мере их поступления. До БТРа мы еще доберемся.

Что-то глухо грохнуло у меня за спиной – видимо, лопнуло от прямого попадания заднее стекло. Точно, в салоне машины сразу стало гораздо свежее. Я позволил джипу еще немного сползти вниз, прекрасно осознавая, что в этот раз ему может не хватить разгона даже для того, чтобы взобраться по склону до той же высоты. В конце концов, в первый раз у нас было тридцать метров разбега, и то ни черта не вышло. Но надо ведь было что-то делать. Единственная альтернатива – плавно скатиться задом обратно в канаву, заглушить мотор, осторожно открыть дверцу и вылезти наружу, положив руки на голову. Нет, спасибо большое. Не для того все затевалось.

– Меня бы за руль!.. – рявкнул Патогеныч.

– Поздно! – прохрипел я.

– Влево прими! Вон туда, где травы нет!

– Опрокинемся к чертовой матери!

– Прими, говорю, олух!

Ну, давайте попробуем. Больше вариантов все равно нет.

Я снова пришпорил джип. Двигатель издал такой жалобный рев, словно собирался немедленно испустить дух. Глубоко увязая колесами во влажной глине, стальная махина снова неохотно поползла вверх. Хвала Черному Сталкеру Рэду Шухову, это была новая модель со смещенным книзу центром тяжести и повышенной устойчивостью на склонах, поступившая на вооружение уже после двадцатого года, когда во время военных действий в Северной Сахаре натовские машины то и дело опрокидывались на огромных блуждающих барханах. «Нива» или обычный «Хаммер» с таким уклоном не справились бы сто процентов.

Рискуя снова опрокинуть внедорожник, я последовал совету Патогеныча и опасно вывернул руль влево. Джип натужно полз вверх, и я инстинктивно подался всем телом вперед, помогая ему преодолевать эти невероятно сложные сантиметры по скользкому склону. Очередной автоматной очередью нам снесло зеркало заднего вида, уже расколотое пулей темных. Хорошо, что из такой позиции, от блокпоста с дальнего края канавы, солдаты не могли попасть в колеса, иначе игра быстро была бы окончена. Шины армейского джипа, правда, прикрывались специальными решетками, но я совершенно не был уверен в эффективности этих решеток против пули ноль сорок пять.

Наш джип медленно полз вверх по новой трассе и уже поднялся чуть выше прежней отметки – мне были хорошо видны черные полосы справа, протертые нашими шинами в мокрой траве в прошлые разы. Теперь эти следы были сплошь испещрены отверстиями пулевых попаданий.

– Чуть отпусти и снова по газам! – распорядился Патогеныч. – Только не выскакивай на траву – видишь, проскальзывает!

Так я и сделал. Джип, словно обретший второе дыхание, подпрыгнул до самого края канавы. Передние колеса бешено вращались на краю, не в силах зацепиться за размытый дождями грунт, машина висела на склоне, судорожно содрогаясь и раскачиваясь вперед и назад. Это было первостатейное западло, я едва не застонал от отчаяния. Вот он, край канавы. Протяни руку и ухватись.

Хрена.

Надо было еще отпустить и снова с разбегу штурмовать непокорный склон. Однако я отчетливо чувствовал, что эта попытка – последняя. Двигатель работал с таким надрывом, что было ясно: если продолжать насиловать его дальше, следующего рывка он уже не переживет. Поэтому, стиснув зубы, я упорно давил на газ, словно пытаясь пробить педалью днище, словно машина была в чем-то виновата. Головой я уже понял, что игра проиграна, что все было зря и Динку не спасти. Но я никак не мог поверить в это. Напряжение было так велико, что перед моим помертвевшим взором вспыхнула огненная полоса. Если бы руки у меня не были заняты рулем, я бы, наверное, начал в бессильной ярости крушить кулаками пуленепробиваемые боковые стекла.

– Отпусти немного! – заорал Патогеныч. – Посадишь мотор к чертям!..

Мне было уже все равно. Какая теперь разница, посажу я мотор или нет? Намертво вцепившись побелевшими пальцами в руль, я толкал джип вперед, я волок его за шкирку, я умолял его подняться еще чуть-чуть…